Форум » Ориджиналы, написанные вами » "Сережка с пером", ориджинал, NC-17, закончен » Ответить
"Сережка с пером", ориджинал, NC-17, закончен
Кай: Название произведения: Серёжка с пером Имя автора: Кай Фэндом: ориджинал Рейтинг: NC-17 (в основном, из-за мата) Жанр: романс, юмор Предупреждения: мат Размер: мини
Ответов - 1
Кай: За окном хорошенькие глупенькие девочки фотографировались на дорогущие зеркалки, топча каблуками осиновую поросль в университетской роще. Престарелая философиня что-то увлеченно вещала сама себе про трансцендентную имманентность (гибкую стабильность?). В правом ухе Саша Васильев что-то шептал на тему сумасшедшего автобуса. Приятно припекало солнышко. Можно было бы развалиться на парте и наслаждаться дистанционными прелестями индейского лета в городе, если бы не одно "но". Точнее, один. Патлатый парень с соседнего ряда, внимательно конспектирующий лекцию, периодически загораживал мне окно. Кажется, он был с издательского дела. Яркий свет закатного солнца не позволял мне разглядеть помеху в деталях, только остроносый профиль да длинные волосы. Юноша словно заметил, что за ним наблюдают, и посмотрел на меня. Взгляд тяжелый, темный... А глаза светлые. И длинные по-девичьи, будто крашеные ресницы. Когда парень вдруг моргнул и нахмурился, до меня дошло, что я пялюсь на него уже достаточно долго, чтобы это стало казаться подозрительным. Надо сказать, я всерьез подумывал о собственном родстве с томатными культурами, ибо щеки мои в самых стеснительных ситуациях вспыхивают просто помидорной краснотой. Краснение не остается четко локализованным: еще миг - и мне завидуют все вареные раки города. Вот и сейчас я запестрел радостным помидорчиком, поспешно отворачиваясь и пряча глаза в чистой тетрадке. И это вовремя, ибо моему хрупкому душевному равновесию явно бы пришлось в срочном порядке мылить веревку, заметь я, как медленно и презрительно поднимается темная бровь, придавая малознакомому лицу выражение невыразимой словесно надменности. Когда божий одуванчик с ученой степенью все-таки сжалился над беспардонно храпящей студентурой, солнышко успело уже окончательно закатиться за горизонт. Как самый ловкий человек на планете, я, естественно, растерял все ручки-карандаши под партой в радостной суматохе сливания основной массы учащихся, а посему задержался, поспешно скидывая инвентарь в рюкзак. Дождавшись, пока народ схлынет, мой длинноволосый полузнакомец, в упор глядя на меня, поднялся из-за стола. Признаться, я сперва подумал, что меня будут бить. Парень оказался под два метра ростом и достаточно широк в плечах, чтобы задуматься о возможности давания деру. Когда брюнет остановился перед моим столом и сравнял меня взглядом с его лакированной поверхностью, я понял, с облегчением скользнув ладонью по короткому ёжику волос на собственном затылке, что парень строен аки древо-швабра. В простонародье о таком бы сказали «соплей перешибешь». Однако все мои сопли, которыми предполагалось героически перешибать, куда-то делись в самый неподходящий момент. Парень чуть склонил голову к плечу, глядя, как я бессовестно пытаюсь понять, через какое окно безопасней будет выпрыгнуть, не переломав себе добрый десяток костей. - Ты имеешь что-то против? - низким, грудным, каким-то вкрадчивым голосом поинтересовался студент. - Э? Против чего? - не понял я. Меж тем, брюнет тряхнул головой, отбросив волосы назад, и щелкнул пальцем по мочке правого уха. Длинная сережка с пятнистым пером отозвалась непродолжительным металлическим звоном в ответ на мой вопрос. Так как дальнейших разъяснений по поводу непонятного наезда сокурсника мне никто давать не собирался, я поспешил смыться: - Да хоть корону носи, мне-то с этого что? - шмыгнул я носом и, закинув рюкзак на плечо, поскорее выскользнул из аудитории. *** Вечером, придя после тренировки выжатым как прошлогодняя черносливина и нагло увалившись на кровать, я благополучно забыл про языкоз и литвед назавтра. Зато странного брюнета и его не менее странные претензии забыть, почему-то, не удавалось, и я не придумал ничего лучше, чем открыть ноутбук и постучаться в аську к Катюхе. Nine_Tailed_Fox пишет: Сестр, ты у меня умный… вроде, хехе))) (23:46:12) Крыша-на-Ниточке пишет: Что значит «вроде»?! Кто-то давненько не получал по наглой рыжей морде, нээ~? >=] (23:47:06) Nine_Tailed_Fox пишет: Ну-ну, я же шучу, не заводись, а то мне сервант жалко =D А вообще, я с вопросом… (23:47:51) Крыша-на-Ниточке пишет: Ннну? Я вся внимание! Ты все-таки кого-то обрюхатил? Или тебя уже выпнули из универа? Я так и знала, что ты ни на что не годен, мой глупый маленький братец, мвахахаха! (23:49:00) Nine_Tailed_Fox пишет: Мда, ты как всегда, сама учтивость, сестрёнка =\ Я вообще-то серьезно хЪ Что значит сережка в правом ухе у парня? (23:52:37) Крыша-на-Ниточке пишет: … ….. ……. Эээ… Братишка… А ты почему спрашиваешь? (23:55:13) Nine_Tailed_Fox пишет: Да так, видел в универе. А что? (23:55:49) Крыша-на-Ниточке пишет: Эм. Не думаю, что тебя интересует исторический аспект данного вопроса, про последнего в роду и прочее… Одно время с сережкой в правом ухе педики ходили, но сейчас в моду вошли всевозможные издевательства, типа тоннелей, штанг и прочих татуировок, так что не думаю, что в твоем случае это что-то серьезное <=)) (00:00:31) Nine_Tailed_Fox пишет: Угу. Пасиб. Спокойной ночи! (00:04:53) Не думаю, что стоит отдельно упоминать о том, как быстро даже мой, не особо резвый, мозг состыковал поведение брюнета и данную сестрой информацию. Скажу лишь, что уснуть мне удалось ближе к трем утра. *** «Да ну. Да не может такого быть! - я напряженно вглядывался в фигуру своего нового темноволосого знакомца, - Не-не-не-девид-блейн!» Этот индеец с пером в сережке сидел верхом на парте и болтал ногами, отвечая с легкой ленцой на вопросы одногруппницы. Ровным счетом ничего необычного, кроме этой самой злополучной сережки, в нем не было: длинноволосых сейчас полно, а взгляд у него не всегда волчий, вон как девчонке улыбается… «Стоп. Девчонке. Улыбается! Нет, ну я же говорил! И никакой он не педик, обычный парень совсем» - выдохнул я. Меж тем к моему непедику подплыло отбедренной модельной походкой существо, уже месяц державшее весь поток в неведении относительно его пола. Существо звали Сашенькой, носило оно звучную фамилию Синь, ярко выраженных половых признаков не имело и часто липло как к девочкам, так и к мальчикам. - … Ты же в третьей? - взмахнув длиннющими ресницами, вопрошало Синь, не сводя взгляда с брюнета. - Угу. Комната триста тридцать седьмая, - парень отвечал ровно, с нейтральной улыбкой, без особой, однако, сладости в голосе. - Меня как раз в вашу секцию селят… - существо подергало себя за светло-русую прядку. И вот тут-то у меня и начали глаза из орбит вылезать: мой индеец осторожно высвободил волосы Синя из захвата его длинных пальцев и пригладил тому прическу: - Понадобиться помощь - мой номер ты знаешь. Спасибо богам за то, что я не видел его лица, ибо похабно счастливая физиономия Сашеньки и так сказала об очень многом, заставив меня брезгливо передернуться. «Фу. И вправду голубой…» - уж было решил я, но Синь вдруг решило вернуться на место настолько грациозно, что мне показалось просто кощунственным даже в шутку считать его парнем. Я отвернулся и… ну конечно, столкнулся взглядом с брюнетом. Тот смотрел холодно и немного насмешливо, с каким-то брезгливым сочувствием, как на глупого солопета, который ничего не знает о мире. Это задевало. Я вздернул брови, постаравшись вложить как можно больше безразличия во взгляд, и уткнулся в тетрадь. Сказать по чести, я обиделся. Не на гермафродитного Синя, не на искры их с индейцем флирта, не на высокомерный взгляд даже. Мне, оказывается, было очень неприятно выглядеть несмышленым олухом в глазах брюнета. «Черт подери, я же даже имени его не знаю! Да я вообще ничего о нем не знаю. Напридумывал себе хер знает чего, и сижу мусолю. А что если он просто так тогда сережкой звякнул, а наезд был совершенно по другому поводу? Синь еще этот…» - в общем, настроение мое скатилось к отметке «ниже плинтуса», и я привычно размазался по парте ленивой тряпкой, косясь в окно. Преподаватель по СРЯ, грозно доселе втиравший внимающей аудитории про аккомодацию, решил, наконец, провести перекличку. Я с интересом воспрял. Оказалось, что у моего индейца банальное имя Игорь и совсем не брутальная фамилия Катюшин. На моей фамилии препод, не знакомый еще как следует с первым курсом, как всегда запнулся и обозвал меня Когтеточкиным. Пришлось, отчаянно краснея, поправлять его по слогам: - Я - Ка-ни-точ-кин! - моя группа сдавленно захихикала, услышав мои жалкие потуги уже в стопятнадцатый раз, а я затравленно глянул в сторону Игоря. Он же, не отвлекаясь на внешние раздражители, что-то увлеченно рисовал в тетради. У меня почему-то отлегло от сердца, и я снова спокойно уставился в окошко… *** - Эй, Катюшин! - сердце волнительно бухало где-то под горлом. Непросто все-таки быть наглым, хоть и говорят, что это - второе счастье. Брюнет лениво обернулся, поправляя сумку на плече: - Тебе чего… Когтеточкин? - безразличный взгляд скользнул по моей фигуре и остановился где-то за спиной, приобретя некое подобие интереса. Я обернулся, ожидая увидеть нечто значительное, что могло привлечь внимание вечно пофигистичного индейца. В пятнадцати метрах от нас Синь наматывало на пальчик светлый локон, внимательно слушая какого-то стриженого под горшок парня. Внутри меня взопил радостно чертик, тыкая мой мозг зубочисточным трезубцем: «Нууу!!! Педик он, как есть педик!» - Аууу! - я пощелкал пальцами перед носом Катюшина, ибо из-за невысокого роста закрыть обзор ему не мог, - Хорош пялиться! Влюбился что ли в этого… в эту… Закончить мысль мне не дали. Игорь вернул мне жесткий взгляд: - Тебя ебет? Тебе чего вообще? Вот тут-то вся моя пылкая решимость сдулась дырявым воздушным шариком. Я шмыгнул носом, секундно оттягивая время. Потом почесал затылок. Снова шмыгнул, отведя взгляд: - А… Но… Илья воззрился на меня как на главный фейспалм своей жизни: - Говори уже или вали отсюда. Я глубоко вдохнул и бросился с обрыва, зажмурившись: - Ты… ты гей что ли? Пять секунд молчания. Семь. Восемь. Девять… Я открыл один глаз, надеясь на то, что всего лишь сплю. Надежды мои, однако, были растоптаны мощными черными гриндерсами. Робко подняв голову, я разлепил второй глаз, снова встречаясь с этим жутко бесящим взглядом сочувственной насмешки. - Когтеточкин, а ты точно не Жирафиков? - темная бровь выразительно выгнулась дугой. - Э? - сие междометье должно было служить воплощением моего непонимания, но снова вызвало лишь усмешку. - Хотя, ты, скорее, Длинношеев, - индеец чуть склонил голову к плечу, прищурившись. Прохладные пальцы скользнули по моей шее, остановившись под мочкой уха и над ключицей, измеряя длину и вызывая предательскую волну трусливых мурашек по спине. А я молился, чтобы цвет моих щек хоть немного отличался от пурпурных шторок в кабинете. Подобного изуверства я выдержал ровно три секунды: - Кончай уже, а?! - сдержанное отступление превратилось в форменный побег, когда я отпрыгнул от Игоря на добрых полтора метра. Парень похабно ухмыльнулся одним уголком губ: - А что ты для этого сделал? - длинная сережка тускло сверкнула, покачнувшись. - Ч-чего?! - уши мои полыхали доменным огнем, когда я понял смысл его слов, - Да иди ты нахер! Пе-пе-педик! - я попятился, пытаясь нашарить рукой рюкзак, однако под колени мне вероломно бросился стул, и я глупо шлепнулся на задницу, не сводя взгляда с пятнистого перышка. - Нахер? На_хер, - Катюшин сделал шаг в мою сторону, намеренно превращая наречие в существительное с предлогом, - Обычно наоборот бывает, и хер предоставляю я, но раз уж ты предложил… - по светлым глазам невозможно было определить, серьезен был парень или нет, вытаскивая из петли шлейку ремня. Я нервно сглотнул. Влажные ладони намертво стиснули лямки рюкзака, чтобы не трястись так паралитично: - Знаешь, Катюшин, ты немножко не в моем вкусе, - собрав последние остатки самолюбия, выдал я, - Мне девушки нравятся. Большая грудь и все такое… Игорь медленно приближался неуловимой поступью большой кошки: - Тебе не нравится моя грудь? - длинные пальцы высвободили пуговицу на рубашке из петли. Потом вторую. В проеме ворота мелькнула впадинка солнечного сплетения, а я облизал вдруг пересохшие губы, чувствуя не совсем положительные позывы собственного организма: - Нравится… То есть… Блядь! Иди в жопу! - я вскочил со злополучного стула и рванул к выходу, прижимая к себе чертов рюкзак. - Ты бы определился уже. Хотя, на первый раз можем минетом ограничиться, - насмешливые слова Катюшина догнали меня в дверном проеме. Я на мгновение застыл на месте, хватаясь за косяк, а потом малодушно дал такого спринтерского деру, которому позавидовал бы любой кенийский бегун. *** Бегать по комнате и орать благим матом тем вечером казалось мне совершенно оправданным поведением. Стоит ли говорить, что в общагу я пришел за пять минут до комендантского часа, а после старался из комнаты не высовываться, дабы не столкнуться нечаянно с Игорем? Это, однако, совсем не помешало мне довести своими удрученными стонами и воплями соседей. Я пробовал сидеть на месте и рвать на голове волосы, но это оказалось больно и совсем не так драматично, как хотелось бы, а посему я нарезал круги вокруг стола, бормоча себе под нос. «Педик хренов! Рубашку он вздумал расстегивать! Ох, кажется, мне в душ надо… Да какой душ, там народу вечно чертова прорва…» - я остановился, держась за висок и мысленно проклиная коммунистические прелести общежития. Мой сосед, маленький вечно влюбленный бурят, внимательно посмотрел на мои метания и тихо усмехнулся: - Ну? Покажи хоть завтра её. - Его, - вырвалось у меня мрачно и бессознательно. Бурят расплылся в ухмылке, от чего карие глазки ехидно заблестели: - Оппачки, а я сто рублей выиграл! Мы как раз с Томкой поспорили, чего ты так на Игоря в последнее время заглядываешься. - Да иди ты! - я запустил в соседа учебником и завалился на кровать, - Шуток не понимаешь. Парень поймал учебник и хитро на меня взглянул, выходя из комнаты: - Счастливо оставаться, меньшинства. Я протяжно застонал, вкладывая в эпохальное «FUUUUUUUU…» всю боль, злость и воздержание последних 18 лет моей жизни, уткнувшись лицом в подушку. Правда, через мгновение меня уже попросили прекратить распевку вежливым стуком ноги в стену. Впрочем, весьма своевременно. Мне в голову как раз пришла блудная мысль о полубутылке дрянного дешевого винца, оставшейся с прошлых выходных. Чувствуя себя депрессивной девчонкой в период ПМС, я дополз до холодильника, бесталанно подвывая «Скиллетам», и присосался к горлышку. Когда нехорошее алкогольное тепло разлилось в груди, мне показалось, что петь получится значительно лучше, если делать это громче. А если еще и в сковородку бить как в бубен, отмеряя ритмы вселенной, то Боб Марли вообще воскреснет и снова откинется от зависти к моей космической крутизне. Когда бутылка опустела и в ход пошли сохраненные mp3шки Мэнсона вкупе с кастрюльными барабанами, я заметил, что чувак за стеной определенно проникся моим настроением и стал мне подпевать. Только почему-то матом. И стучал он в стену совсем не в такт, на что я лишь покачал головой: «Ну, не у всех же талант от бога, как у меня», и крутнул тюнер колонок в сторону увеличения звука… -… Ай вонт ту брейк фрии!! - швабра-микрофон летала по комнате, изредка задевая абажур лампочки, - Ай вонт ту брейк фр… ой, бля, - я не сразу понял, что пою без музыки. Горделиво поправив плащ из синего покрывала в мелкую звездочку, я пьяненько обернулся к компу, дабы узнать причину остановки. Зря. Брови медленно поползли вверх, а я нервно икнул. Посреди комнаты со шнуром от колонок в руке стоял злой и встрепанный Игорь. - П-привет-ИК! - я крайне ровно подошел к парню, тщательно обходя все стулья и кровати, которые нагло и безапелляционно кидались мне под ноги, и глупо хихикнул, ткнув пальцем индейцу в грудь, - Привет-ИК, пед-ИК, хыхы… Светлые глаза опасно сузились. А я вдруг, трезвея, понял, что стою слишком близко, чтобы так легко сорить обзывательствами, и снова икнул, теперь скорее от страха, и медленно убрал мгновенно повлажневшую руку от чужого тела. - Я, может, и педик, но ты, похоже, полный пидорас. Какого хера у тебя на всю секцию музыка орет? Третий час уже, - от него пахло свежестью и чем-то морским, а волосы у корней были еще немного мокрыми и лохмато торчали из наспех собранного хвоста. - Я… выпить решил и… - сбивчиво выдохнул я и почесал затылок. - Чувствуется, -брезгливо отвернулся в сторону Катюшин. - Щщщас я умоюсь, да… - ноги отчаянно заплетались, когда я обходил брюнета и шарил в ящике в поисках зубной пасты. Парень едва успел подхватить меня за шкирку, когда колени вдруг подкосились, решив, что мне пора посидеть. Сказать по чести, пить мне вообще противопоказано. Как тот чукча, я надираюсь со стакана пива, творю всякий бред, а потом долго извиняюсь на утро за последствия. - Неджжжи, ты похож на индейца, - с необъяснимой радостью я повис на парне, который недовольно глянул на меня и потащил к умывальнику, - Черепай меня, большая покатаха!! - гоготнул я, подпрыгнув и сцепив ноги у Игоря на поясе. Тот шатнулся вперед и знатно приложил меня затылком и спиной о холодную кафельную стену, чтобы совсем не уронить. Когда звездочки в глазах, наконец, завершили свой краковяк, я осмелился посмотреть на белый свет. Но, подняв веки, наткнулся на испепеляющий жесткий взгляд, от которого в животе все скрутило в тугой узел и завибрировало. - Каниточкин. Еще раз дернешься - забью до смерти, - услышал я ровный холодный тон, спорить с которым отнюдь не тянуло. Вышло лишь затравленно кивнуть, неожиданно остро чувствуя чужое бедро между собственных ног. Собственно, оно, да еще руки Катюшина на моих плечах, не давали мне упасть. Я отчаянно попытался самостоятельно выпрямиться, но получилось лишь беспомощно пошаркать ступнями по мокрому полу, ерзая по бедру парня. Реакция, подталкиваемая алкоголем в крови и латентным мазохизмом там же, не заставила себя долго ждать. Очень сомневаюсь, что хоть одна свекла могла составить конкуренцию в цвете моим щекам, когда я понял, что бессознательно трусь о ногу Катюшина, а тот обалделым взглядом смотрит на меня. Еще мгновение - и меня уже резко нагнули над раковиной, сунув головой под струю ледяной воды. - Ээээй!! Холодно же!! - пытаясь высвободить руки, я попробовал вывернуться, но жесткая ладонь на загривке и не думала пропадать. Более того, индеец еще раз двинул меня башкой в стенку, прижавшись со спины. Из-за воды, заливавшей глаза и ворот футболки, я не сразу понял, что на мне расстегивают брюки, - Блядь, сссука, пусти!!! - вопль моего чистого панического ужаса должен был перебудить всю секцию. Я рефлекторно дернулся чтобы разогнуться, но со всей силы ударился затылком о кран, и снова механически согнулся, шипя от боли. А еще через миг все мысли сдуло из моей головы, ибо одновременно произошло три вещи: с тихим шурхом упали на пол мои джинсы, руки вдруг оказались свободны, и у меня подкосились, сделавшись совершенно ватными, ноги, ибо парень властно сжал ладонь на совершенно самовольно воспрявшей части моего тела под боксерами. Меня выгнуло дугой, и, горячо выдохнув, я обеими руками вцепился в край умывальника: - Ты… чего творишь? Я трезвый у… аааххх, - широкая ладонь быстро заскользила вверх, не разжимаясь, и опускалась вниз, постепенно ускоряя движения. Какое-то время я еще пытался неразборчиво материться, просить, но все чаще дыхание срывалось на хрип и тихие стоны. Мне, с головой ушедшему в ощущения, чувствующему разбегающиеся мурашки от каждого прикосновения чьи-то сухих горячих губ к моей шее, уже было, мягко говоря, плевать на личность своего партнера. Я был слишком неопытен, чтобы возражать, и слишком возбужден, чтобы сопротивляться. Игорь отпустил мой загривок и прошелся кончиками пальцев по позвоночнику, задрав ткань футболки. Черт подери, это было совершенно электрически: я прогнулся в пояснице, толкаясь в тесную ладонь, готовый уже выпрашивать, чтобы меня погладили еще. Индеец, однако, просить себя не заставил, и властная рука уже с готовностью охаживала мою спину, всю: чуть сжав затылок, обласкав вздрагивающие плечи, перечитав ребра - вверх, и вниз - к пояснице, очертив мягко подушечками пальцев впадинки, потом - снова вниз, по гладким ягодицам, стискивая ладонь, скользя пальцами к... - Твою мать!!! - меня как кипятком ошпарило: я с криком вящего ужаса дернулся из его рук что было силы. Вывернулся - и шлепнулся голым задом на пол. Игорь взглянул сверху: хищно, голодно, словно у него изо рта добычу вырвали; а я, бесполезно проскальзывая трясущимися ладонями и ступнями по мокрому полу, попытался отползти куда-нибудь подальше. Сердце панически колотилось, норовя разорвать грудную клетку и по-заячьи трусливо сбежать. Хотелось звать маму или милицию, я серьезно опасался за свою жизнь и задницу. Конечно, в тот момент из осмысленного в моей голове было только желание спрятаться: когда брюнет вдруг резко наклонился ко мне и протянул руку, я инстинктивно ударил со все дури его коленом в челюсть и, невероятным образом извернувшись, шарахнулся в закуток туалета. Хлопнула дверь, щелкнул по косяку шпингалет. Еще несколько мгновений я бешено тянул на себя ручку и так запертой двери, гоняя сорванным дыханием стоялый воздух дамской комнаты. Через какое-то время до меня дошло, что с той стороны никто сюда ломиться не собирается, онемевшие пальцы с трудом разжались. Свежепобеленная стена с готовностью кинулась мне в лоб, когда помещение закружилось, и я стал падать. Уперевшись руками, я с трудом перевернулся и привалился к мажущейся стенке лопатками. Из груди вырвался одинокий хриплый смешок: каким же жалким я сейчас выглядел! Спущенные штаны, стояк, который и не думал опускаться, несмотря на ситуацию... Дышу, как загнанный кролик, соображаю с трудом. - Андрей... - негромкий голос Игоря и вежливый стук в дверь заставили меня только дернуться в самый дальний угол и... заорать, что есть мочи, ибо в самом дальнем углу проходили трубы с горячей водой, всегда раскаленные едва не добела. Голой задницей к ним прикладываться не советовали особенно, но о какой технике безопасности я мог думать в тот момент?! Что-то громко щелкнуло, несчастный шпингалет выбило некой волшебной силой, а рядом с тихо скулящим и вертящимся от боли мной вдруг оказался мой индеец. Глаза, надо сказать, у него теперь тоже были огромные и испуганные. - Что стряслось? Ты чего... А я чего... Я ревел. Объяснимая реакция на ожог ни в чем не повинного тела наложилась на стрессовые перепады, обиду и вот на глаза уже наворачиваются злые непрошенные слезы. Непослушные дрожащие пальцы тщетно пытались натянуть трусы, однако, малейшее прикосновение к обожженной поверхности ничего кроме боли и шипения не вызывало. Широкие теплые ладони мягко легли мне на запястья, отрывая руки от истерзанного белья. - Успокойся. У меня аптечка есть, - Игорь вытер осторожно мои позорно мокрые щеки и одел-таки мой пострадавший зад, максимально оттянув резинку, чтобы не раздражать попусту болевшую кожу. Пару минут спустя я лежал на своей койке, стыдливо уткнувшись физиономией в подушку. Влажное, чуть теплое полотенце стирало грязь с моих ягодиц, коими я, помнится, успел лихо поелозить по далеко не стерильному полу около умывальника. Катюшин, черт подери, взялся меня лечить. Взялся не спросясь, просто молча уложив в постель и достав из аптечки какую-то мазь. Должен признаться, я, перенервничавший и издергавшийся, не возражал совсем. Мягкие прикосновения осторожный пальцев, успокаивающие слова почти в самое ухо, глубокий тихий голос, легким дыханием шевелящий волоски на моем затылке, они расслабили меня совсем. Я доверчиво прикрыл глаза, повернувшись лицом к парню, почти неслышно позвал его по имени. Он отозвался не сразу, лишь когда закончил с ожогом и накрыл меня одеялом. - Спи, Каниточкин. Я не полезу к тебе больше, - слова эти заставили меня широко распахнуть глаза, сердце снова ухнуло куда-то вниз - Что? Как?! Почему?! - такого моего безбожно испуганного голоса не слышал даже наш секционный умывальник, - Игорь, пожалуйста... - пальцы судорожно сжались на его штанине. Сказать, почему я вдруг почувствовал себя брошеной женой, я вряд ли смогу, но глупые, совсем не мужские слезы снова готовы были наворачиваться на глаза. Парень посмотрел на меня удивленно, пытаясь, видимо, совместить мои слова и поведение: - Ты же меня боишься... - ответил он негромко, нахмурившись. Я отчаянно замотал головой, зажмурившись. Черт, это выглядело едва ли не как признание в любви. - Я тогда испугался... Пе-пе-первый раз... И ты так... - жалкие потуги что-то адекватное вымолвить бесславно провалились, и я смущенно замолк. Юноша напротив меня задумчиво вздохнул и тяжело посмотрел на плакат Анджелины Джоли на стене. - Понятно, - пальцы Игоря, только что так мягко и аккуратно врачевавшие мой ожог, жестко смяли несчастную бумажную актрису, - Значит ты со мной, и чтобы я подобного, - смятый плакат полетел в мусорку, - больше не видел. Я все-таки шмыгнул носом. И, кажется, не единожды, хоть и просиял, аки начищенный таз, когда смысл слов студента до меня дошел. - Игорь, Игорь, я... - Спи, Каниточкин. Пока я и вправду не отжарил тебя за твою виктимную физиономию.
полная версия страницы